Суховей - Страница 30

Наскоро собравшись, мы снова куда-то поехали. Я ожидал чуть более длинного пути, но «поднырнув» в тоннель под трассой, мы почти сразу упёрлись в контрольно-пропускной пункт. К шлагбауму вышел молодой парень в облачении военнослужащего Вооружённых Сил Российской Федерации. Ерёменко шагнул навстречу, они перекинулись парой слов, и Василий Иванович передал несколько извлечённых из кармана кителя документов, с которыми парень исчез в здании караулки. Пока мы ждали, инструктор покопался в багажнике, обошёл вокруг машины, совершив какие-то манипуляции у переднего и заднего бамперов. Вскоре солдат вышел, вернул документы и, козырнув, чего я не мог не отметить, предложил следовать далее.

Внедорожник покатил по неширокой дороге, с обеих сторон тянулся густой низкорослый лесок. Миновав возникшую почти сразу развилку, мой инструктор, как я понял, всё-таки начал вводить меня в курс дела.

– Ничего тебе здесь не знакомо? – поинтересовался он.

– Никак нет, – покачал головой я.

– Населённый пункт Молькино славен тем, что в его окрестностях дислоцируется десятая отдельная бригада специального назначения. Фактически мы сейчас на её территории. Но сама часть расположена левее, доступ туда, разумеется, ограничен. А мы направляемся на полигон. Кстати, погода нам благоволит.

Ерёменко высунулся из окна и посмотрел вверх, я последовал его примеру. Неплотные серые облачка рассеивались, позволяя яркому летнему солнцу полноправно плыть по небу. Из-за поворота показался военный тентованный «Урал», за которым шли ещё несколько таких же, а замыкал строй старенький «ЗИЛ»-водовозка. Василий Иванович предусмотрительно принял к обочине, чтобы пропустить колонну.

– Смотри-ка, ещё и обеда нет, а воду уже всю выбрали. Видать, жаркий денёк намечается, – прокомментировал инструктор, взглянув на свои часы марки «Победа», имевшие необычный двадцатичетырёхчасовой циферблат.

Когда стало понятно, что армейская техника прошла вся, мы неспешно двинулись дальше.

– Тут вот понимаешь, какое дело, – продолжил Ерёменко, – мы присутствуем при довольно знаменательном событии. По сути, здесь впервые в истории современной России формируется сила, основанная на воле обычных людей и возможностях армии. Что-то вроде народного ополчения. Ты увидишь занятную картину. Это не тот протухший винегрет, что крутят по ящику. Я сам пока не понимаю, как технически удалось реализовать подобное в рамках законодательства, но оно работает. Сейчас сам увидишь.

Буквально через минуту деревья по обочинам расступились, и пыльная гравийка побежала по обширному полю, справа ограниченному лесополосой, а слева уходившему за горизонт. Автомобиль прокатил с километр, и наконец я понял лёгкое воодушевление моего компаньона. Здесь, на военном полигоне, действительно происходило нечто масштабное.

На первый взгляд, открывшаяся взору картина походила на военные учения, но при внимательном рассмотрении я изменил мнение. Скопление людей, техники и сооружений больше напоминало рок-фестиваль под открытым небом. Только вместо праздношатающейся молодёжи виднелись мужчины разных возрастов, одетые в камуфляжную одежду рыболовно-охотничьего и военного типа. Люди не выглядели слишком серьёзными или собранными. Одни бродили в тельняшках, а другие вообще с голым торсом, подставляя солнцу кто широкие плечи, а кто и пивной живот. То тут, то там мелькали кубанки – традиционные головные уборы казаков.

Слева от дороги расположилась группа военных палаток – от больших солдатских до средних по размеру офицерских. Все они стояли в чистом поле, вокруг прямоугольного грунтового плаца, утоптанного до состояния асфальта.

Справа же в широкой и густой лесополосе кипела основная жизнь – здесь был разбит лагерь. Да какой! В тени деревьев прятались уже жилые палатки: небольшие армейские и обычные туристические, легкомысленных расцветок. Кое-где курились серым дымком полевые кухни, вокруг них на деревянных скамьях за широкими столами расселись люди. Некоторые столовые имели капитальные на вид широкие навесы. Ни дать ни взять партизанский лагерь на тысячу-полторы душ.

По обочине, в теньке тянулась длинная вереница гражданских легковых автомобилей. Проехав их основное скопление, инструктор припарковал и свой внедорожник.

– Ну как? – поинтересовался он с ухмылкой.

– Похоже на сборы резервистов, – выдвинул я версию.

– Ты прав, – кивнул Ерёменко, – только резервисты тут непростые. Во-первых, многие из них добровольцы. Во-вторых, контингент очень разношёрстный. Есть и обычные гражданские без особой воинской обязанности, но в основном – реестровые казаки из казачьих обществ. Раньше на полигоне проходили ежегодные сборы, но так, ни шатко ни валко: соберутся казаки, промаршируют, постреляют из автоматов да разъедутся. Но вот с прошлого года началась другая активность. Сборы стали проходить регулярно, иногда параллельно с учениями в части. Разведчики, так сказать, тренировались на резервистах, и наоборот. А с весны разбили постоянный лагерь, и началось.

Мимо нас в сторону лагеря прошагал неровный строй разновозрастных мужчин, судя по шедшим впереди, изначально предполагавшийся как колонна по трое. Люди выглядели уставшими, но довольными. Одежда и снаряжение хоть и были у всех вразнобой, но выглядели опрятными и подогнанными. На нас они не обратили никакого внимания, даже закурить не спросили. Правда, напылили сильно, и мы, собравшиеся было покинуть машину, задержались.

– Так вот, слушай дальше, – продолжил Василий Иванович, – в лагере находится и иностранный контингент. Я не говорю об украинцах, белорусах: мы здесь все проходим как «свои». Я говорю о реальных иностранцах: сербах, молдаванах, чехах – настоящих чехах, ну ты понял. Есть даже итальянцы и французы. В общем, скажу тебе, сошлись здесь интересы и нацгвардии, и спецслужб, и банальных наёмников, но главное – народ зашевелился. И как ему было не зашевелиться, когда БТРы по городу колоннами носятся и режим КТО в житнице России? В общем, костяк из казаков собрали, а к ним уже все остальные приросли. Кто бы там что про казачество ни говорил, но это реальная сила, готовая защищать регион и отстаивать интересы страны.